Лом
Фамилия у Виктора, работающего слесарем-ремонтником, простая, обычная, русская – Краснов. Правда, известен он был в цехе и даже далеко за его пределами как Витя Кипеж. На это прозвище, которое неизвестно когда и кем было ему дано, он не обижался. Даже мастер, когда вешал на бригадном стенде объявления, называл его так. Например – «Сидоренко, Труханов, Кипеж срочно пройти флюорографию». Или – «Кипеж, сдай мерительный инструмент на поверку». Иногда забывались и записывали его так в официальные документы. Потом спохватывались, чертыхались и исправляли. Прозвище соответствовало его характеру, который был ой-ой какой – взрывной, импульсивно-нервный, бешеный. Сначала делал, а потом думал – не совсем точно характеризовало его. Не в полном объёме характера. Правильнее было – он сначала делал, потом ещё раз делал и ещё раз, а только потом задумывался.
Абсолютно не терпел никаких рассуждений, разглагольствований перед тем как начать какое-нибудь дело. Если кто-нибудь начинал говорить, что вот это можно было бы сделать так-то и так-то, что это будет быстрее и удобнее, то Витя начинал очень сильно нервничать, а лицо наливалось алой краской. За любое дело он брался сразу, с отчаянным рвением, как будто секунда промедления могла обернуться неотвратимой катастрофой. Был он и не в меру впечатлительный. Начнёт читать какую-нибудь статью в газете о тяжёлой экономической ситуации в стране или о небывалых размахах коррупции, то, не прочитав и половины, с негодованием отшвыривал газету в сторону. Потом начинал нарезать круги по расположению бригады и шёпотом, частенько обильно налегая на нецензурную лексику, ворчал, комментируя для самого себя прочитанное.
– Ну, довели страну… Гады… Сволочи… Это что же творится? Это когда же этому будет конец?.. А? – доносились отрывки его жёстких обличительных фраз.
Судорожно закуривал и уничтожал сигарету в три-четыре затяжки. Коллеги как могли, старались успокоить его:
– Кипеж, да брось ты переживать. О себе подумай. Что зря нервы расходовать. Все равно ничего изменить не сможешь.
– Вот все так рассуждают! – кричал он зло им в ответ. – А надо брать и делать!
Относились к нему вообще-то хорошо. Но пить с ним вместе в гараже отказывались решительно все. Пьяный, он подтверждал своё прозвище на все сто и рвался искоренять несправедливость немедленно. Носителем этой самой жгучей несправедливости мог оказаться любой в радиусе вытянутой руки с крепко сжатым кулаком.
Однажды в воскресенье, когда, как известно, у ремонтников самое жаркое время, Кипеж шёл быстрым шагом по цеху в поисках болтов на шесть под шестигранник. У них в бригаде они как-то вот некстати закончились. Вот только на этой неделе было столько, что хоть кидайся ими, а сегодня ни одного. Какая-нибудь зараза к себе в шкафчик сгребла. Мол, у него есть, а на других плевать. И вот Виктор прочёсывал цех с целью найти желаемое в других местах. Там, где он уже успел побывать, в расположении других бригад, то никого не застал. Может быть, у них они и были, а скорее всего, были, но без разрешения копаться в чужих ящиках, хоть и общих, не стал. В этом вопросе, и надо отдать ему должное, Кипеж был очень щепетилен. Очень. Чужое без разрешения никогда не возьмёт.
В это время около нового оборудования, монтаж которого производился на территории, граничащей с их цехом, шло бурное обсуждение возникшей проблемы. Участвовали в обсуждении человек десять, и, судя по верхней одежде, не рабочие. Наличие пиджаков и синих халатов говорило о том, что это начальство и инженерно-технические работники. А проблема была в следующем. Когда-то установили стационарную сварочную машину, или, как её чаще и сокращённо называют, «стационарку», на одном месте. Потом вокруг неё смонтировали другое оборудование, и, как оказалось, эта вот «стационарка» находится не на нужном месте. До нужного места её необходимо сдвинуть на расстояние где-то метра полтора. Она мешала сейчас прокладывать короба под электропроводку и что-то ещё срочное монтировать-делать. Вот и вёлся жаркий спор на тему, как передвинуть эту чёртову «стационарку». Точнее, яростно обсуждалось не только эта возникшая проблема, но и кто виноват, что изначально она была установлена неправильно, и кто теперь будет это исправлять, и кто понесёт ответственность за содеянное. Всплывали и старые обиды между кричащими, за которые настал час расплачиваться.
– Мы поставили так, как предусмотрено проектом! – кричал высокий худой мужчина, тряся в руках широкие листы.
– Плевать я хотел на твой проект. Что ты мне суёшь? Это старая версия. Не раз и не два производилась корректировка, – зло отвечали ему.
– Нас не ставили в известность.
– Тише! – подключался самый главный из них, судя по дорогому костюму и уверенному, командному голосу. – Что вы тут развели демагогию. Хватит друг на друга пальцем показывать и крайних искать. Взять погрузчик и сдвинуть её.
– Он только вот здесь проехать сможет, а здесь контейнера понаставили.
– Так убрать их.
– Сказали, без разрешения Соколова их не трогать. Запретили к ним вообще подходить.
– Я! Слышите, я разрешаю их трогать!
– Да нет погрузчика.
– Чёрт, а где он?
– Один сломался, а на втором Морозов уехал. За трубами, по-моему.
– Вон у соседей возьмите.
– Да там пока сменного найдешь.
– Ищите!
– Да надо сначала решить, куда её двигать, чтобы потом не переделывать.
– Думайте!
Нервы… Присутствовали здесь и два иностранца, они тоже здесь что-то рядом монтировали. Были они то ли американцы, то ли немцы, а может быть, и вообще какие-нибудь шведы. Не важно. Около них крутился переводчик.
– Убери их отсюда, – говорил ему главный, – зачем ты их сюда привёл?
– Сами пришли, – оправдывался тот, – интересно им стало.
– «Интересно», – передразнивал его главный, – ничего тут интересного нет.
Наконец-то новое место машине было определено и отмечено мелом на полу. Осталось только её сдвинуть. Вопрос стоял теперь в следующем – как?! Постепенно стало прорисовываться мнение, что в ближайшие сутки этого не сделать. Главный нервничал. Вот в это время и подошёл к ним Витя Кипеж. Постояв минуты две-три, он вник в суть возникшей проблемы. Шумно набрав в себя воздуха, он стал действовать быстро и решительно. Как обычно. Как всегда. На мгновение он пропал из поля зрения и появился уже с ломом в руке. Беспардонно растолкав присутствующих, он подошёл к «стационарке». Затем сделал два круга вокруг неё. Убедился, что она не закреплена к полу и не подключена к энергоносителям (напряжение, сжатый воздух, вода). Лицо у него, как говорится, серьёзнее не бывает. Брови насуплены, а губы поджаты. Взгляд сквозь зубы. Следующие его действия были такие. Он поддел «стационарку» ломом, громко крякнул и тремя резкими движениями передвинул её на вновь предназначенное ей место.
– Так пойдет? – спросил Кипеж у ближе всех стоящего в синем халате.
– Да, – оторопело и не сразу отозвался он.
Один из иностранцев подскочил к «стационарке» и, наклонившись, стал рассматривать то место, куда она встала. Потом он что-то быстро заговорил на своём, не понятном большинству присутствующих здесь, языке. И судя по восторженным возгласам, он был впечатлён результатом труда Виктора. Кипеж громко сплюнул и протянул лом иностранцу:
– На, держи, морда не наша.
Тот машинально взял лом в руку и недоумённо стал смотреть на переводчика. Его взгляд просил разъяснений.
– Презент, – не задумываясь, коротко ответил тот.
Остальные молча смотрели кто на сварочную машину, кто на иностранца, но большинство на Виктора.
– М-да-а-а-а, – сказал довольно и с иронией главный, – и дел-то. Больше разговоров было.
Сразу же после его слов один молодой человек (инженер) звонко зашёлся в смехе. Больше никто его не поддержал. А его буквально раздирало, ломало, корчило и душило от смеха. Главный посмотрел на смеющегося парня, слегка криво улыбнулся, развернулся и зашагал прочь. Остальные кто потянулся за ним следом, а кто-то зашагал по другим направлениям. Разбрелись. Через пять минут около «стационарки» был только этот парень. Он больше не смеялся, а только глубоко дышал и издавал звуки, похожие чем-то на скрип. Встать сил у него не было. Рядом с ним лежал лом. Видимо, иностранцы деликатно отказались от подарка.
А Витя Кипеж уже и не помнил обо всём этом. Его интересовало только одно – найти болты на шесть под шестигранник. Найти во что бы то ни стало.
Пою тебе я гимн Славы! Без дураков и глупых ухмылок. Ведь ты и я одной крови! Ты и я (Джозеф Редьярд Киплинг).