Мир писателя

 

– 4 –

 

Андрей нырнул в широкие двери массивного здания из красно-бледного кирпича. Здание было не только массивным, выпирающим, уверенно захватывающим существенную часть видимого пространства, но и каким-то помпезным, какая-то застывшая торжественность распознавалась в форме этих строгих и скупых архитектурных элементов.

Через несколько минут Андрей снова оказался на улице – Вадима Власова, который в некоторых кругах был известен как «Значится Так», на рабочем месте не оказалось.

Но удача в этот день играла на стороне Андрея. Он не сделал и десяти шагов, как услышал удивлённое:

– Андрюха?! Ты?!

Повернулся. Власов широко улыбался. Совсем не изменился.

Андрей подошёл. Последовало звонкое рукопожатие; рука у Власова твёрдая.

– Это ты каким ветром? – спрашивал он Андрея.

– Встречным, наперекор судьбе. Иду мимо. Вспомнил, что ты здесь обитаешь. Думаю, надо заглянуть.

– Значится так, проблемы? – улыбка слетела с лица Власова.

– Нет, – удивлённо поднимал брови Андрей.

– Значится так, решил мента проведать? Да?

– Решил.

– Как дела-то?

– Нормально. А у тебя как? – в ответ спрашивал Андрей.

– Тоже ничего. Это мы сколько лет не виделись? Пять? Шесть?

Андрей изобразил на лице напряжение памяти.

– Больше. Лет семь.

Минут пять они обменивались принятыми в таких случаях вопросами-ответами, такими естественными и неизбежными.

Власов был искренне рад встрече, очень рад, Андрея это обстоятельство немного удивляло – Вадим принадлежал к породе тех людей, которые предпочитают шагать по жизни с закрытым сердцем, у которых душа наглухо застёгнута и перетянута крепкими ремнями. Эмоции не спешили являть себя.

Разговор постепенно соскальзывал на городские новости.

– Про Коломенцева слышал? – спросил Андрей.

Власов обжёг его ядовитым взглядом, и Андрей почувствовал себя неуютно.

– Извини, – сказал Андрей не сразу, – глупость сморозил…

И тут же добавил:

– Город гудит.

– Гудит, – Власов смотрит хитро.

– Вадим, ты же мент. Поделись, чем не жалко и чем можно.

– Интересно? – с некоторой властностью в голосе спросил Власов.

– А то! Давненько такого не было. Шок и удивление.

– Это тебе надо? – властность в его голосе уступила место ехидству.

– Интересно. Вроде как всё успокоилось, жизнь нашла свою колею. А тут шарах – такое! Мой интерес логичен. Чего дальше ждать? Не простого же человека убили. Коломенцева! Вадим, это же не последний человек в этом городе. Это Коломенцев! Понимаешь? Что происходит? Чего ждать?

– Ничего. Живи, как жил, – последовал жёсткий ответ. – Тебя раньше это не касалось, в некоторой степени и сейчас не касается. Работай, где работаешь, и думай о насущном.

Власов долго смотрел прямо перед собой. Вид задумчивый. Затем медленно повернул голову, их взгляды встретились.

– Извини, – Андрей протянул руку для прощания. – Побегу я…

– Подожди, – опустил его руку Власов. – Значится так, туману здесь много. Непонятка сплошная. Значится так, первое. Заказали его, это понятно. Вне рамок сомнения. Последнему дураку понятно. Гм… Непонятно только – какого хрена тот, кто стрелял, выбрал именно это место?.. Значится так, позднее утро. Десять часов шесть минут. Ну, про это ты уже, наверное, читал. Коломенцев выходит из поликлиники. Ну… про это ты тоже читал. Тот, кто вёл его, принимает решение стрелять. Но почему он решил стрелять именно здесь?! Масса народа! Центр города! Если он вёл его, а вёл, скорее всего, от самого дома, то и стрелял бы около дома. Или выбрал бы другое место, где тихо и малолюдно. Нет! Он решил стрелять в тот момент, когда Коломенцев вышел из дверей поликлиники и прошёл метров десять. В него стреляют. Что это было со стороны стрелявшего? Экспромт? Поддался случайному порыву? Глупо. Очень глупо… Значится так, складывается такое впечатление, что убить надо было к какому-то сроку. Скажем, к пятнадцати минутам одиннадцатого, и ни минутой позже. Глупое предположение, но оно почему-то лезет в голову… Второе. Вторая непонятка. И самая удивительная. Значится так, киллер принял решение стрелять. Хорошо. Он знал, что утром Коломенцев заедет в поликлинику. Подготовил позицию. Заранее произвёл рекогносцировку местности. Хорошо. Понятно, такое предполагать можно. Значится так, стреляли откуда-то с крыши или из другого заранее подготовленного места. Но! Это было не так! Куча свидетелей говорят об обратном! Шарахнуло где-то рядом. Откуда-то совсем близко. Все говорят, что шарахнуло рядом! Расклад такой – вход-выход из дверей, длинный козырёк, затем начинаются ступеньки. Коломенцев выходит, проходит под козырьком, доходит до ступенек, спускается, делает пару шагов, направляется к своей машине. Выстрел. Точно в затылок. Профессиональный выстрел. Два в одном флаконе – просто выстрел и контрольный выстрел. Значится так, рядом стояли парень с девушкой, чуть дальше старушка. Начинали спускаться со ступенек женщина с ребёнком, Коломенцев обогнал их слева. Около клумбы, ближе к дороге, стояли ещё две женщины. Значится так, если взять левее, по ступенькам поднималась ещё одна женщина. Мужик сидел в машине, читал газету. Жену с ребёнком ждал. Только что подъехала ещё одна машина, водитель даже двигатель не успел заглушить, дым из выхлопной трубы... Народа масса, и никто не видел того, кто выстрелил! Никто! Трое парней из дверей почти вышли, они комиссию проходили, в предбаннике толкались. Не видели. В поликлинике, в холле, семнадцать человек было, как минимум. Окна как футбольные ворота, но никто ничего не видел – никто не выскакивал из-за угла или из-за колонны, никто откровенно не целился и не стрелял на глазах у всех, никто не убегал сломя голову.

– Может, боятся говорить, – предполагал Андрей осторожно, – кому охота связываться. Так проще – ничего не видел, ничего не знаю. Свидетель долго не живёт.

Власов отрицательно покачал головой. Покачал уверенно.

– Нет. Значится так, железное нет. Железобетонное. Не тот случай. Это я тебе говорю.

– Тогда как всё это понимать? Выстрелили совсем рядом, а никто не видел стрелявшего.

– В этом вся и непонятка, – вздохнул Власов, – большая непонятка. Шарахнуло, все вздрогнули, застыли или присели. Коломенцев на асфальте. Кровище. Но никто не видел кого-то в чёрном, который бы убегал, – очень быстро бы убегал. Никто крайне быстро не удирал. Никто. Никто не видел человека в чёрной эластичной шапочке, которую раскатали, чтобы скрыть лицо, оставив только две дырки для глаз. Не было человека в маске. Никто не видел, чтобы кто-то заскакивал в машину. Никакая машина никого не ждала, не срывалась лихо с места. Ничего такого не было. Ничего. Шарахнуло. Через пару секунд девка завизжала. Одной женщине плохо стало… Довольно долго все оставались там, где их застал выстрел. Понятное дело – не каждый день почти на твоих глазах убивают человека. Оцепенеть разрешается. Значится так…

– Послушай, – Андрей сверлил его взглядом, – мы с тобой не виделись лет семь. Встретились, и ты легко делишься со мной… секретной служебной информацией. Правда, я в некотором роде настоял, но...

Власов хмыкнул.

– Какая к чертям собачьим секретная информация! – крикнул он. – То, что я тебе рассказал, в газете можешь прочитать, если не успел прочитать. Там же еще корреспондент оказался. Из «Шустрых новостей». Как его?.. Солнышкин или Солнцев. Он мать в поликлинику привозил. Подъезжал, в карман заворачивал, когда выстрелили. Он самый первый оказался на месте. Шустрый малый. Первым подскочил. Информацию по мобильнику в редакцию тут же сливал. А там с колёс прямо в номер; дождались сенсации, долго не было. «Служебная информация», скажешь тоже… Кстати, этот Солнышкин-Солнцев ещё один свидетель, который ни хрена ничего не видел около этакого. Ни хрена, за жабры бы его да об асфальт…

– Не любишь ты их…

– Есть за что, – сразу же вернул себе слово Власов. – Значится так, тридцать пять человек ничего не видели. Если охватить произошедшее окружностью радиусом сто метров, то даже не тридцать пять человек будет, а сотни две. На остановке только человек пятнадцать стояло. Магазин чуть дальше. Продавщицы – не видели. И покупателей человек сорок тёрлось – никто, ничего. Камера видеонаблюдения при банке, который через дорогу. Она захватывает очень маленький сектор места событий – угол поликлиники мешает. Но видно, как появился Коломенцев и тут же рухнул. Всё! Значится так, средь бела дня так убивать будет только полный идиот. Но этого идиота никто не видит. Получается – не идиот. Очень даже не идиот.

– Хочешь, я тебе ещё одну непонятку подкину? – предложил Андрей.

– Попробуй, – буркнул Власов.

– За что убили-то?

На лице «Значится Так» отразилось великое недоумение, глаза округлились.

– Значится так, а вот здесь как раз никакой непонятки нет, – жёстко цедил слова Власов. – Глухарь, конечно, прорисовывается чёткий, но непонятки нет.

– И? – обозначил настырное продолжение вопроса Андрей, наклоняя чуть вперёд голову.

– Деньги, – коротко дёрнул плечами Власов и посмотрел на Андрея ясными глазами.

– Почему именно деньги?

– А что ещё? – продолжал недоумевать Власов. – Таких людей убивают только из-за денег.

– А политические взгляды? А банальная месть? – подбрасывал версии Андрей.

– Значится так, – давился усмешкой Власов, – убивали за политические взгляды в двадцатом веке, особенно в его начале, социалисты-революционеры. Сейчас такие убийцы как-то сошли на нет. Произошла переориентация ценностей. Месть? Сообщаю тебе из архива личного опыта – когда мстят, то убивают молотком или, на крайний случай, из обреза, под крик: «Умри, собака!» Здесь такого не было. Я тебе это чётко говорю. Значится так, здесь убили холодно, расчётливо. Сверхрасчётливо. Все знают, что надо мстить с холодной головой, но раскалённое шило эмоций пронзает мозг и не даёт вспомнить об этом рецепте.

– Твои предположения какие? Они есть?

– Есть, конечно, – твёрдеющим голосом ответил Власов.

– И кто мог заказать?

– А вот на этот вопрос я тебе отвечу так, – Власов сунул под нос Андрею увесистый кукиш – выглядывающий большой палец даже налился яркой краской от излишнего напряжения.

– Да, – сказал Андрей и сделал короткий шаг назад. – Значится так.

– Значится так, – мгновенно повторил Власов и заулыбался. – Умей различать. Одно дело, когда каждая собака знает, и совсем другое дело…

Андрей бросал на него непродолжительные взгляды.

– Не обижайся, – говорил Власов примирительным тоном. – Тебе до всего этого какое дело? А? Живи спокойно. Тебя убивать не будут, а если и будут, то далеко не по этой причине.

– Я пойду, – сказал Андрей.

– Знаешь… – Власов опустил глаза, провёл ладонью по лбу, словно вытирал невидимый пот. – Я почему-то был рад тебя увидеть. Андрей, что-то разговор у нас тобой получился… Ну их всех к чёрту. Надо как-нибудь собраться, посидеть своим кругом.

– Каким кругом?

– Своим… – было видно, что Власова охватила неловкость. – Мы не были с тобой близкими друзьями, но товарищами-то были. Андрей, собраться бы, посидеть, восстановить ту атмосферу. Я, когда тебя увидел, подумал… ты это хочешь предложить. А ты…

Он смотрел осуждающе, глаза туманились от обиды.

– А я что? – спросил Андрей.

– А ты… Коломенцев-Коломенцев.

– Извини, – Андрей подошёл ближе и хлопнул по плечу товарища.

– Не извиню, – буркнул Власов, – появляетесь, когда что-то надо. Проблемы разрулить. Вот тут вы про Вадима Власова, про «Значится Так» вспоминаете. А просто так заглянуть – никогда. Только сейчас в толк взять не мог – ты что приходил-то? Из-за Коломенцева? А это, я тебе скажу, кажется мне…

– Вадим, говорю тебе, мимо шёл, вспомнил, что ты здесь. Думаю – надо заглянуть. И повод есть – Коломенцева застрелили. За что? Почему? Интересно. Думаю, Вадим заполнит мой информационный вакуум в допустимых пределах. Заглянул, а тебя нет. Выхожу, и, как говорится, на ловца и зверь бежит, ты тут как тут.

Андрей слабо улыбался.

– Значится так, – произнёс он и подмигнул.

Власов усмехнулся и сказал:

– Фраза забита мною. Можешь считать, что патент за мной. Выбери себе что-то другое. Например, «именно так».

– Договорились.