Мир писателя

 

– 6 –

 

Андрей вышел из подъезда. Пожилого мужчину он увидел сразу. Сидит сгорбившись. Повернув направо, Андрей прошёл метров десять и остановился. Обернулся. С этой точки хорошо видно лицо мужчины. Лицо какое-то нездоровое, восковое, взгляд теперь отрешённый, прямой нос, над всем этим пышные седые волосы. Старый серый плащ, на невыразительном фоне отчётливо виднеются чёрные пуговицы, воротник поднят.

Простояв с минуту, Андрей решился. Он подошёл.

– Извините, – начал Андрей.

Мужчина поднял на него равнодушные глаза.

– Извините, – повторил Андрей, – за то, что приходится Вас беспокоить, я по поводу… Вы проживаете в сорок третьей квартире… Вы…

Слова не шли, завязать разговор оказалось намного труднее, чем заставить себя всё-таки решиться подойти. Алкоголь выветрился мгновенно, мысли трудно назвать ясными, но липкая паутина сумбура не окутывает мозг, больше неловкости.

– Я знал, что Вы придёте, – сказал мужчина и этим вызвал у Андрея мощнейший прилив удивления. – Вот сижу здесь и жду. Нет сил находиться дома.

Следующие сказанные им слова усилили удивление, подняв его на небывалую высоту, и послужили причиной сильнейшего звона в голове Андрея; мужчина произнёс:

– Я так понимаю, что Вы ко мне по поводу Коломенцева Дмитрия Николаевича?

– Да, – тихо произнёс Андрей, мир стал отчётливо чёрно-серым.

– Почему Вы один? – спросил мужчина.

Разговор точно позиционировался на тонкой грани сюрреализма и безграничного изумления.

«Кто-то из нас сумасшедший. Видимо, я, – прогремела какая-то несообразная мысль у Андрея. – Это как понимать?»

– А сколько должно быть? – осипшим голосом спросил Андрей и начал откашливаться.

Мужчина отвёл взгляд.

– Хотя… вам виднее, – сказал он безразличным тоном. – Просто я подумал… Это неважно… Это всё неважно. Теперь это только мелочи, о которых нет смысла говорить…

Андрей сел рядом. Усилием воли заставил себя сосредоточиться. Следующая мысль оформила острое желание встать и уйти, но он почему-то сказал:

– Да, я хотел поговорить с Вами о Коломенцеве… Я… мне тут сказали, что Вы…

– Молодой человек, – перебил он Андрея, – не надо делать такой большой заход. Это глупо и бессмысленно. Давайте не будем ходить вокруг да около. Это я убил Коломенцева.

Внутри мгновенно стало пусто… Изумление прочно оккупировало сознание плохо различимой тёмной массой – что-то одно сплошное, тёмное, мыслей никаких. Затем бездонная пропасть разверзлась перед глазами и пугнула неестественной чернотой.

Андрей медленно повернул голову.

– За что? – вопрос прозвучал как-то наивно-глупо.

Мужчина выдержал паузу, затем пожал плечами.

– Не знаю. Вот сейчас сижу здесь, думаю и не нахожу ответа. Я убил человека, а угрызений совести – нет, страха – нет, ничего нет, не душа, а выжженная пустыня… Нет, не пустыня – холодная пустота, как Вселенная. Я как будто перестал быть разумным существом, живёшь по памяти – надо куда-то идти, и ты идёшь, надо что-то делать, и ты делаешь. Это я, и это не я.

Он оживился, на щеках выступили слабо-красные пятна.

– У нас есть время? – спросил он.

Андрей быстро кивнул головой, кивнул не осмысленно, машинально, подчиняясь какому-то неясному инстинкту, вынырнувшему из глубин подсознания.

– А Вы робкий, – сказал мужчина и слабо улыбнулся. – Не ожидал. Хотя кто я такой, чтобы… Но это всё неважно.

Андрей молчал, придавленный пятитонным грузом непонимания и изумления.

Мужчина выпрямился, сунул правую руку в плащ, он что-то доставал из внутреннего кармана. Через пару секунд Андрей увидел перед своим лицом фотографию.

– Посмотрите, – предлагал мужчина.

Андрей мертвой рукой принял снимок.

Мужчину он узнал сразу – ему лет двадцать семь, двадцать восемь… не больше тридцати. Снимок цветной. Ясный солнечный день. Лето. Мужчина, чуть наклонившись, нежно обнимал стоящую рядом женщину; эта нежность являла себя чем-то неуловимым, труднообъяснимым. Женщина улыбается, в глазах счастье. Очень красивая женщина. Очень. Между ними мальчик – озорной взгляд сорванца. На груди пионерский галстук, Андрей впился в него глазами и уже больше ничего не видел; чувствовалось в этом прикосновение чего-то мистического.

– Восемьдесят второй год, – пояснял мужчина. – Лучшие годы моей жизни. Это мы к сыну в пионерский лагерь приезжали.

Он начал раскачиваться вперёд-назад и заговорил быстро.

– Мы были счастливой семьёй. Я жил тогда и понимал это. Говорят, что счастье осознаешь потом, когда его уже нет. У меня было не так – я знал, что счастлив и счастливы все, кто рядом со мной. Рухнуло всё в девяносто первом… Хотя началось всё значительно раньше.

Он застыл, проглотил образовавшийся в горле ком, снова начал раскачиваться, увеличивая амплитуду, произнёс:

– Жена как-то резко начала презирать меня. Сын тоже…

– У Вас очень красивая жена, – сказал Андрей, находя не совсем уместными свои слова.

– Да… Она и сейчас выглядит значительно моложе своих лет, – мужчина произнёс эту фразу с каким-то каменным выражением на лице.

– Извините, я перебил Вас…

– Потом мы получили квартиру. Живёшь и не думаешь о завтрашнем дне, потому что знаешь, что завтра будет то же, что и сегодня. Доставали интересные книги, читали запоем. С друзьями ходили в турпоходы. Костёр и звёздное небо над головой. Пели песни. Она очень хорошо пела, у неё изумительный голос…

Андрей встрепенулся, что-то острое сгустилось во влажном воздухе и чувствительно кольнуло сознание.

– А при чём здесь Коломенцев? – перебил его бестактным вопросом Андрей, не понимая, зачем он сделал это и как у него нашлись душевные силы на этот вопрос.

– Коломенцев? – мужчина не заметил этой бестактности. – Дмитрий Николаевич? Я разве не сказал?

Андрей уже и не думал, что способен продолжать изумляться, предел уже давно должен быть достигнут, но он снова ощутил горячую волну изумления – мужчина называет покойного уважительно, Дмитрием Николаевичем.

– Моя жена… – мужчина закрыл глаза и выдержал паузу. – Они пересеклись с Коломенцевым в девяностом году, я даже помню месяц – апрель. Она стала… Она была его любовницей… Точнее, она совмещала довольно много функциональных обязанностей – деловой партнёр, советник, помощник депутата… соучредитель. Точнее, связующее звено между Коломенцевым и соучредителями. Мужчина должен быть сильным. Запомни это, парень, женщины выбирают сильных мужчин… А сын… Я так хотел, чтобы он стал инженером… Он презирал меня, с моей… с моими лоховскими представлениями о жизни. Контакта не было. Контакт потерялся. Навсегда. Встречались всё реже и реже. В девяносто третьем мы разбежались в разные стороны. Я официально оформил развод с женой, сын давно жил отдельно… Сын отошёл в сторону ещё в восемьдесят девятом, торговал подпольно водкой, тогда же был сухой закон. Ты знаешь, кто мой сын? Кем он был?

Мужчина повернул голову. Вопросительный взгляд на фоне равнодушия.

Андрей отрицательно качнул головой.

– Он был бандитом… Как пишут в газетах, активный участник организованного преступного сообщества… Его убили в девяносто восьмом… Семь пуль… Зачем так много? Врачи сказали, что смертельной была одна…

Андрей поднял голову – низкое небо, казалось, протяни руку, встань, подпрыгни и дотронешься до тяжёлой синевы.

– Значит, это банальная месть, – сказал Андрей, он хотел засмеяться, но сдержал себя.

– Нет, – твёрдым голосом произнёс мужчина. – Нет, я не мстил. Я не мстил. Если бы я хотел отомстить, то сделал это ещё тогда…

– У Вашего сына были дела с Коломенцевым? Какие-то пересечения. Не прямые, косвенные. Ну…

– Не знаю… Мы никогда не говорили на эти темы… Кто я такой, чтобы со мной говорить… Жалкий… Нет, не думаю, что они как-то пересекались…

На несколько секунд над лавочкой воцарилось молчание.

– На прошлой неделе ко мне пришла жена, – обрывал паузу мужчина. – Я слышал, что она… Они стали далеки с Коломенцевым, назовём это так. Я на больничном, был дома. Она позвонила, я открыл. Она молча зашла, прошла в комнату. Я тоже молчал. Я смотрел телевизор и молчал. Она села на диван и тоже молчала. Беззвучно плакала и молчала. Так и сидели часа два. Потом она поднялась и ушла… Ни слова…

Андрей вытер со лба обильный пот. Спросил:

– Вы где взяли пистолет?

– Где-то месяц назад я отодвинул обувную полку, ключи в щель между стеной и полкой упали. А там пистолет, небольшой такой пистолетик, с толстым, коротким дулом. Паспорт сына, пачка долларов… когда-то сын появлялся у меня иногда. Редко. Раз в месяц. Знаешь, как весточку от сына получил… с того света. Ходил остальные дни, не знал, что с пистолетом делать. Пистолет постоянно при мне был. В милицию отнести?.. Зачем?.. Выкинуть?.. Так весточка же… Как-то…

– Из этого же пистолета Вы… – Андрей не договорил.

– Да, – мужчина наклонил голову, голос стал глухим, – я на приём к врачу шёл. Почти около входа мы и встретились. Наши взгляды пересеклись. Он усмехнулся, обогнул меня и стал удаляться. Я обернулся, руку засунул в карман. Пистолет… Всё как-то очень быстро получилось… Я не знаю, что мною двигало… Затмение какое-то… Я достал пистолет и выстрелил… Опустил руку…

Андрей, тяжело дыша, осторожно посмотрел на него.

– Вы что же, после выстрела всё время вот так и стояли? – спросил Андрей, в голосе отчётливый деревянный звук.

– Да… так и стоял… в глазах туман и… пустота… помню, девушка сильно закричала… люди мелькали… белые халаты…

– Пистолет у Вас в руке был?

– Да.

– Почему?.. – Андрей покусывал губы, снова посмотрел осторожно. – Почему на Вас не обратили внимания? Ведь на Вас же не обратили никакого внимания! Как будто Вас и не было.

– Не знаю, – последовал ответ в высшей степени равнодушный, эмоций никаких, холодная констатация факта. – Не знаю. Я просто стоял и смотрел прямо перед собой. Кому я нужен? Старый, высохший, отслуживший своё. Порой я с трудом добиваюсь того, чтобы в отношении меня не выражали жалость. Бывает такое, редко, но бывает.

– При чём здесь это! У Вас же в руке был пистолет?

Он посмотрел пустым взглядом на Андрея.

– У меня… рукава длинные, – в подтверждение своих слов мужчина поднял и продемонстрировал рукав на правой руке. – Я их подгибаю постоянно. Они разворачиваются, а я подгибаю. В тот день не стал. Наверное, из-за рукава и не было видно.

– А… потом Вы что делали? – спросил Андрей.

– Я не помню, сколько времени стоял. Какой-то мужчина гаркнул на меня, чтобы я на дороге не мешал. Я зашёл в поликлинику… На автопилоте поднялся на третий этаж, там кабинет Веры Сергеевны… Врача… Больничный продлила.

Андрей засмеялся. Беззвучный смех душил его. Мужчина покосился.

– Вы находите это смешным? – спросил он не зло.

– Нет-нет, – Андрей протестовал взмахом руки, – это… нервное… Извините ради Бога, это просто накатило нервное… Они все думают, что убили… И ни у кого в голове нет даже жалкого подобия мысли, что…

Андрей стучал себя указательным пальцем по виску.

Мужчина смотрел непонимающим взглядом. Наконец-то Андрей смог взять себя в руки.

– Вы знаете, что Вас не найдут? – сказал Андрей.

Какой-то проблеск эмоций на лице мужчины.

– То есть? – мужчина наклонил голову. – Как не найдут? Вы же…

– Произошло недоразумение, – быстро говорил Андрей. – Я не из милиции. Наверное, поэтому и робкий.

– А… откуда?

– Я просто хотел поговорить с Вами о Коломенцеве.

– Зачем?

– Он… меня в пионеры принимал. Знаете… Вы, наверное, меня не поймёте…

Мужчина улыбнулся.

– Почему? Пойму. Я очень хорошо помню то время. Мой сын тоже был пионером, – сказал он и посмотрел на фотографию, которую он всё это время держал в левой руке.

Андрей заметил какое-то движение справа. Повернул голову. К ним торопливым шагом приближался парень.

– Палыч! А мы обзвонились тебе! – кричал парень и широко улыбался.

– Это с моей работы, – сказал мужчина.

Парень уже рядом. Он поздоровался за руку. Сначала с мужчиной, затем с Андреем.

– Палыч, меня к тебе снарядили, – у парня в глазах весёлый блеск. – Выручай.

– Что случилось?

– Гидростанция на линии полетела. Две смены разобраться не можем. Нет давления, и всё. Владимир Алексеевич сказал, чтобы за тобой ехали. Мы ему – Владимир Алексеевич, человек на больничном, – парень прижимал ладонь к груди и кланялся, – болеет человек. А он аж взбеленился весь. Сказал, чтобы ехали за тобой. Если не хотим ехать, то он всю бригаду разгонит к чёртовой матери, в подмастерья пойдем, ящики с болтами на двенадцать таскать. Палыч, надо ехать. Челом бью. Спасай. Ещё смену простоим – расстреляют.

– Еду-еду, – седовласый мужчина засуетился. – Вот ведь…

Потом он замер и посмотрел на Андрея.

Андрей же глянул на парня.

– Он сейчас подойдёт. Оставь нас на пару секунд, – прозвучала просьба.

– Лады! – крикнул довольный жизнью парень.

– Послушайте, – начал Андрей, когда парень удалился, – Вас не найдут. Живите дальше. Вы нужны.

Андрей кивнул на парня.

– Остатки счастья, – сказал мужчина.

Андрей пожал ему руку.

– До свидания.