Не воспринятый всерьёз
Сергей Всеволодович поправил узел галстука, сложил руки перед собой и обвёл сидящих за длинным столом суровым взглядом. На ком-то взгляд задерживался на несколько секунд. Игорь Смагин отметил – вот на нём директор остановился буквально на мгновение. Если Игорь сумел бы точно распознать, что это значит; если он умел бы предвидеть, то наверняка всё бы пошло по-другому. А с другой стороны – чему быть, того не миновать. И даже хорошо, что если не все, то многие точки над «i» были жирно поставлены в этот день (хотя современным русским лучше ставить точки над «ё» – присваивая этому действию тот же символ завершения чего-либо, а по желанию некоторых даже с налётом некой мистики).
– Господа, я жду ваших предложений. Как будем выправлять сложившуюся ситуацию? – громко сказал Сергей Всеволодович.
В воздухе повисла гнетущая тишина. У присутствующих напряжённые лица, словно ждут оглушительного взрыва за широченным окном кабинета, и грянет вот-вот, в ближайшую секунду. Высокая чёрная фигурка сгорбившегося человека в длинном плаще, стоящая на середине стола (странный подарок от компании-партнёра символизирующий непонятно что), только усиливала ощущение нестерпимой тяжести атмосферы совещания. Никто не пошевельнётся. Никто не рискнёт прочистить горло сдержанным покашливанием в кулак. Застывшие фигуры. Как будто любое движение может стать причиной страшного и необратимого.
Некоторое время Игорь рассматривал треугольники, которые он небрежно начеркал в своём блокноте ещё в начале совещания, а затем отважился.
– Разрешите мне, Сергей Всеволодович …
Подчиняясь какому-то светлому и чистому порыву, Игорь выпалил эти слова, и смело устремил руку вверх. Поворачивая голову, чтобы встретиться взглядом с директором, он заметил, как резко подняли глаза и кольнули его горячими взорами те, кто сидели напротив него. Всколыхнуло душу короткое удивление – у всех, буквально у всех в глазах был не тихий восторг или проблески уважения за проявленную смелость, там было… недоумение и понимание того, что скоро они будут свидетелями чего-то весьма нелицеприятного.
Лохматые брови директора чуть приподнялись. Опять тишина в кабинете, но сейчас какая-то звенящая.
Не дожидаясь разрешения, Игорь начал оглашать ровным и уверенным голосом своё видение выхода из сложившейся ситуации:
– Я считаю, что нам надо бросить все силы на пятую модель. Именно на пятую, как бы странно это не звучало. И я могу предоставить ряд убедительных аргументов. Учитывая себестоимость и сроки изготовления…
Почти все присутствующие зашевелились. Кто-то быстрым движением поправил листки бумаги, лежащие перед ним; кто-то выпрямился и высоко задёргал плечами – хоть так размять затёкшее тело; кто-то широко повёл подбородком; а кто-то вынул из кармана носовой платок и резким, нетерпеливым движением смахнул бусинки пота со лба.
– Стоп, – оборвал Игоря Сергей Всеволодович.
Это прозвучало как сухой выстрел. Все мгновенно замерли. У человека с платком рука остановилась на полпути от лица к столу.
– Что? – растерялся Игорь.
Директор откинулся на спинку кресла, но сразу подался вперёд, как будто в спинке торчала тончайшая игла и она больно вонзилась в тело, легко пройдя сквозь пиджак и рубашку. Игоря испепелял пронзительный, неистовый, до предела возмущённый взгляд прищуренных карих глаз.
– Вы… Вас… Ты… Тебя… Ты…
Возмущение невидимыми клещами сдавливало горло – слова не шли.
В какой-то момент Сергей Всеволодович сумел овладеть собой. Он заговорил. Корректно. Но вежливость слов стоила колоссальных усилий, и это бросалось в глаза.
– Молодой человек, а Ваше присутствие здесь обязательно?
Валентин Петрович попытался выстроить линию обороны. Он был непосредственным начальником Игоря и сидел по левую руку от подчинённого, ближе к директору.
– Сергей Всеволодович, согласно Вашему же распоряжению руководитель департамента может пригласить на совещание любого специалиста, если находит, что специалист может быть полезен. Его присутствие поможет быстро и компетентно разобраться в различных деталях и нюансах рассматриваемых задач. Это я пригласил Смагина на совещание.
Слово «может» Валентин Петрович смачно выделял интонацией.
Директор стал совершать массу необязательных движений. Схватил ручку, тускло блестящую золотом, и тут же швырнул её на дальний конец стола; скомкал лист бумаги, некстати подвернувшийся под нервную руку, тело его раскачивалось то вперёд-назад, то вправо-влево. Лицо залила малиновая краска.
– Может, это ещё не значит, что сможет, – выдавил из себя Сергей Всеволодович.
А затем громко крикнул:
– Объявляю перерыв! Два часа! Через два часа я хочу услышать дельные предложения от каждого руководителя. Пожалуйста, через два часа потрясите моё воображение гениальными идеями… Валентин Петрович, а вот присутствие специалистов из вашего департамента не требуется. Если только… тех, кого можно воспринимать всерьёз… Через два часа буду счастлив снова вас всех увидеть. Всё!
Директор бухнул ладонью о стол.
Поднялись одновременно все.
У Игоря Смагина в голове кружат раскалённые буквы. В какой-то момент они стремительно, точно подчиняясь чьей-то властной команде, выстраиваются во фразу «кого можно воспринимать всерьёз», а через пару мгновений хаотично разлетаются, чтобы через некоторое время снова выстроиться в огненную линию. Движения Игорь совершал механически, как робот, действующий по программе намертво прошитой в микросхему – встал, придвинул стул к столу, направился к выходу.
В дверях образовалась суетливая давка.
– Ну, зачем, зачем я тебя сюда приволок? – Валентин Петрович, кривя рот, злым шепотом бросал слова в ухо Игорю, когда они на несколько секунд оказались рядом, плечом к плечу. – Что меня на это толкнуло?.. Сам себе удивляюсь…
До этого дня Игорь Смагин был уверен в том, что его карьера складывается хорошо, лучше и не надо – в смысле отлично. Как говорят, отличное враг хорошего, и в чем-то, несомненно, правы. Зарекомендовал он себя как пунктуальный, дисциплинированный и ответственный работник. Лестница наверх рисовалась в воображении прямой, широкой, умеренно пологой, и без скользких ступенек скрытых проблем, когда поскользнувшись, скатываешься на нулевой уровень и приходится начинать всё сначала. Вроде как и все лестничные марши были на месте – а то ведь как бывает, дошёл до третьего этажа, а на четвёртый не подняться. Нет площадки между третьим и желанным четвёртым этапом профессионального пути. Чёрный проём впереди – не перешагнуть, не перепрыгнуть. И никто не подскажет как его преодолеть. И кто-то же знает как перескочить, да не считает нужным рассказать – не нужны ему лишние люди на четвёртом этаже и выше. А кто-то и сам стремится первым додуматься, и прикидывает, размышляет, злобно косясь на конкурентов – толпятся у проёма кандидаты на призовые места, мосты наводят, соперников отпихивают.
Поднимался Игорь твердо, чёрных проёмов не замечал, и даже был уверен, что до намеченной им условной цели они не появятся. Локтями конкурентов не отпихивал по причине отсутствия таковых.
Здесь окружали Игоря люди… какие-то сдержанные, сосредоточенные. Нельзя сказать, что подавляющее большинство было представлено молчунами, замкнутых сами на себя, нет, но так получалось, что чаще всего Игорь был первым, кто в начале рабочего дня высказывал панорамное и экспансивное мнение об увиденном вчера вечером в телевизоре или об услышанным утром в автомобиле по радио. Высказывал он свои соображения и в обед, и в последний час работы – как только появлялись настроение, желание и свободная минута. Почти никогда никто с ним не спорил, свою точку зрения не продавливал, и этим они решительно отличались от тех, с кем Игорь прошёл университет и последующие годы поиска наилучшего куска благ в различных фирмах и компаниях. И такое положение дел Игоря вполне устраивало – было в его характере что-то такое, когда ему больше подходит роль оратора, чем слушателя. Случалось он озвучивал анонсы ближайших передач и фильмов. Он служил тем самым проводником, который связывает невидимыми нитями вечно занятых людей и жизнь страны – культурную, псевдокультурную (на его субъективный взгляд), политическую, экономическую, спортивную, всякую.
В этих людях (а многие были сверстниками Игоря) было трудно разглядеть конкурентов. Через год работы Игорь успешно курировал работу всех внештатников. Через полгода возглавил отдел из пяти человек. Правда, через последующие полгода его задвинули на сопровождение программы Семёнова, уже без персонала в подчинении. Почему именно «задвинули»? Уловил Игорь по обрывкам чужих фраз – бытует расплывчатое мнение, что сопровождение этой программы есть тупиковый путь в карьере. Но сам Игорь придерживался решительно другой точки зрения – программа есть подобие нервной системы корпорации, она связывает всех – от рядового сотрудника до директора. Сопровождающий её человек держит все нити в своих руках, имеет контакт с каждым, обладает возможностью одним из первых высказать суждение (а иногда и назначить виноватого, чего греха таить). С этого места легко навести трамплин в любую сторону. Непонимание остальными этого очевиднейшего факта веселило Игоря.
Самому себе Игорь давал такую характеристику, с головою погружаясь в омут сленга: «Я в меру циничный, продвинутый, фишку рубящий чел». Если и есть в жаргоне что-то положительное, так это безупречная лаконичность, правда с катастрофической потерей тонкости и изящества.
Компания расширялась. В соседнем районе вскоре должен был открыться филиал.
– Игорь, – как-то сказала Любовь Витальевна. – Возглавлять новый филиал поставят тебя. Я не могу представить другой кандидатуры. Кто, если не ты…
– Вы думаете? – скромничал Игорь.
– А чем ты хуже Пряхина или Царько?
Это ожидалось, это легко прогнозировалось и самим Смагиным, слова Любови Витальевны только подтверждали то, что его стратегия выстраивалась в правильном направлении. Не подвела и тактика. Филиал, так филиал. Условная цель наверху обрела разборчивые очертания и материализовалась. Цель достигнута – и десяти лет не понадобилось, а там, на вершине промежуточного успеха, можно будет переосмыслить пройденное и набросать штрихпунктирно планы на будущее.
И тут это проклятое совещание. И не чёрный проём появился перед ним, а бескрайняя пропасть разверзлась…
Через пятнадцать минут после совещания Игорь выхватил взглядом фигуру Алексея Стольникова в холле третьего этажа. Подошёл быстрым шагом и схватил коллегу за рукав.
– Лёха, поговорить надо.
Стольников коротко кивнул головой в знак того, что возражений не имеет и время есть.
Они встали около окна.
– Лёш, ты же был на совещании.
– Был.
– Ты всё слышал.
На лице Алексея заиграла сладкая миролюбивая улыбка.
– Игорь, ну не в настроении был сегодня шеф… Да и эта проблема… Я бы на его месте каждого второго расстрелял… Шучу... И ты влез с этой пятой моделью, будь она неладна…
– Подожди, – строго поднимал палец Игорь. – Я хочу поговорить не о настроении шефа, не о проблеме, которые были, есть и будут.
– О чём же? – не понимал Алексей.
– О… – Игорь буравил взглядом Стольникова. – О…
– Ну, о чём же?
– О не восприятии меня всерьёз.
– Это ты Сергея Всеволодовича цитируешь?
– Да! – гаркнул Игорь. – Ты был там и слышал.
– На нервах был начальник…
– Подожди… Дело не только в его словах, которые вырвались из-за взвинченных нервов. Хотя в них тоже. Но…
– Но, – эхом повторил Алексей и чуть подал голову вперёд.
– Я же… рожи ваши видел, я же глаза ваши видел. Шеф только озвучил то, что, оказывается, давно оформилось в ваших башках.
– Так, – сказал Алексей, на его лице застыла серьёзность.
– Это так на самом деле? – отчеканил вопрос Игорь.
Стольников сделал два коротких шага назад и смерил долгим взглядом Игоря.
– Смотри-ка, не прошло и двадцати лет, а он догадался, – наконец-то произнёс Алексей.
– Ага, – вымученно выдавил из себя Игорь. – Ага… Объяснись.
– Что тебе объяснить?
– Лёша, не включай в себе опцию «глупый». Тебе это не идёт. Обозначу вопрос открытым текстом – почему меня не воспринимают всерьёз?
– Нормально, – взмахнул руками Алексей. – А почему эту неблагодарную миссию «объяснить» ты решил возложить на меня?
– Решил, значит, решил. Сделай любезность – расскажи.
Стольников закусил нижнюю губу, каким-то сочувствующим и одновременно с этим заинтересованным взглядом смотрел на Игоря.
– Хорошо, расскажу-объясню, так сказать, по требованию народных масс, точнее, её одного прозревшего представителя, – сказал Алексей.
– Сделай одолжение.
– Только… я даже не знаю с чего начать.
– Начни с самого начала, куда проще.
– Прямо с самого начала?
– С него самого.
– Хорошо… Сначала Земля была огненным шаром. Затем она начала остывать…
– Издеваешься? – сквозь зубы прошипел Игорь.
– Нет, – серьёзно ответил Алексей. – Неудачно шучу… Игорь, я правда не знаю с чего начать. Мнение о человеке складывается из множества… фрагментов его жизни. Из его поступков, его изречений… По отношению к тем или иным событиям. Это гигантская мозаика…
– Ты… философию не разводи. Фрагмент мозаики говоришь?.. Вот с первого же всплывшего в твоей голове фрагмента и начинай.
– Первого… – морщил лоб Алексей. – Можно… Ну, вот например, можно вспомнить, как ты дня два-три назад делился впечатлениями о фильме. То кино тебе очень понравилось. Кажется, фильм называется «Карающее жало». Так?
– Немного не так. Не важно. И что фильм? Причём здесь фильм?
– Игорь, не надо нервничать. Спокойно.
– Я не нервничаю, я эмоционально не понимаю. Причём здесь фильм?
– Ты взахлёб хвалил этот фильм.
– Хвалил. И что?
– Ничего, – дёрнул плечами Алексей. – Просто я не воспринимаю всерьёз тех людей, которые смотрят такие фильмы. Это я озвучиваю исключительно свою точку зрения, но думаю, что не ошибусь, если скажу – этими словами я выразил мнение многих-многих… пребывающих в этом здании.
Стольников сделал всеохватывающий взмах руками.
– Чего? – округлял глаза Игорь. – Лёша, где работа, а где интересы, хобби? Что общего между теми фильмами, которые мне нравятся, и профессиональными обязанностями, которые я выполняю? Где точка пересечения? На работе я лично тебя в основном воспринимаю как специалиста. И мне плевать какие ты дома смотришь фильмы!
– Игорь, пожалуй ты прав. Ничего общего. Просто маленький камушек в мозаику.
– Неубедительный камушек. Другие есть?
– Другие?.. Пожалуйста. Только потом без обид… Три месяца назад ты бегал с одной брошюркой. Каждому встречному в руки совал. Навязывал прочитать и разделить с тобой изумление от тех сенсационных фактов, которыми она нашпигована.
– Брошюрка? – в усмешке скривил рот Игорь. – Вообще-то это была книга. Тоненькая, но книга… Подожди, а мы с тобой хоть о той книге говорим? А то может быть о разных.
– Названия точно не помню. Кажется «Усмешка истории». Автор Виктор Шиловкович. В некоторых кругах известен как Витька Шило, большой любитель алкоголя и женщин без комплексов, – веско, без эмоций обронил слова Алексей.
– Ого! Книжка та, но, Лёша, я ошарашен тем, какие ты знаешь подробности об авторе. И почему так неуважительно о нём в моём присутствии? Витька Шило…
Стольников вздохнул, воткнув взгляд в пол.
– Игорь, с Витькой я знаком… Никогда я с ним не буду иметь серьёзных дел, если только под угрозой расстрела. А история появления того опуса такая… Витя сотрудничает со многими издательствами, журналами, газетами. Мелькает в интернете на различных ресурсах. Ни чурается никакой работы. Одному редактору он задолжал. За что-то там гонорар получил, да не отработал, как положено. Решили, что Витя рассчитается другими материалами. Обсудили какими. И он как-то в субботу или воскресенье сел за журнальный столик. Попивая пивко, одним глазом поглядывая в телевизор, строчил поставленной рукой материал. В понедельник принёс редактору. Тот поморщился, выругался, но материал принял. Далее строчки подредактировали, подшлифовали, навели сенсационный блеск и пустили в оборот… Однажды в личной беседе со мной Витя давился пьяным смехом и говорил: «А найдётся же идиот, который это прочитает, поверит…» Идиот нашёлся. Игорь, я даже знаю как его зовут.
На лице Стольникова обозначилась искусственная улыбка. На лице же Игоря появились красные пятна, смотрел набычившись.
– Но-но, только без приёмов рукопашного боя, – Алексей сделал успокаивающий жест рукой. – Я не виноват, что правда жизни такова… А как тебе этот камушек в мозаику? Убедительный?
– Убедительный, – мрачно кивнул Игорь. – Почему ты раньше мне об этом не рассказывал? О твоём знакомстве с Шилоковичем, о том, как была написана та… брошюрка.
– А я был обязан?.. Игорь, только рассказанное мною строго между нами, – подмигнув, Алексей приложил указательный палец к губам.
– Почему ты раньше мне об этом не рассказывал? – непримиримо повторил Игорь.
– Дорогой, – Алесей осторожно дотронулся до его плеча. – Дорогой мой наивный коллега, а тебя что, до самой пенсии будут учить отличать текст вышедший из самого сердца, пусть чего-то непонимающего, пусть ошибающегося, пусть из больного, пусть из раненного, но из сердца, от текста написанного алчущим халтурщиком? Дорогой мой, к твоим годам голова на плечах должна быть своя. И к этому времени надо уже заточить мозги под что-то стоящее. А на данный момент времени твой мозг мечта для нечистоплотного PR-технолога, золотая жила для рекламных компаний. Кстати, я ничего не имею против рекламы, если в ней присутствует существенная информационная составляющая, так сказать, просветительная. Твой же мозг, Игорёк, как губка впитывает весь креативный как позитив, так и явный шлак. Прости, но… не я затеял этот разговор.
– И много… вас… таких… – через продолжительные паузы, тяжело дыша, спросил Игорь.
– Каких?
– Не… воспринимающих… меня всерьёз.
– Игорёк, я опрос производил, что ли? – изумлялся Алексей.
– Суки… Какие же вы все суки… – мотал головой Игорь.
– Но-но-но, Игорёк, только без оскорблений. Сквернословящий в первую очередь оскорбляет себя, а не оппонента. Позволь я напомню тебе эту прописную истину.
– Гады… – упрямо продолжал Игорь. – Сколько я лестных слов выслушал… Никто, никогда мне не предъявлял серьёзных претензий… В программе Семёнова только я один полноценно разбираюсь, единственный специалист. Сергей Всеволодович лично меня к себе сколько раз вызывал… Уточнить моменты по электронному обороту документации… Хвалил… Хоть бы раз где-то, когда-то была моя вина в том, что данные не так занесены…
Вдруг Игорь сдавленно и нервно засмеялся.
– Ты что? – не понимал причину смеха Алексей.
– Мне тут недавно один человек сказал, что на новый филиал поставят меня.
– Уж не Любовь ли Витальевна? – спросил Алексей с явственной иронией в голосе.
– Она, – еле слышно ответил Игорь.
– Пойми, она женщина… добрая. Всем добра желает. Она тоже самое говорила Антону Пряхину, Рябову и твоему тёзке Игорю Царько. Не злись на неё… Игорь, если бы ты чаще не говорил, а слушал, то больше бы знал о других и правильно понимал их…
– Да не злюсь я на неё… Сам хорош… Подведём итог – результат моей деятельности…
Игорь замолчал, он несколько раз остервенело рубанул ладонью воздух, видимо полагая, что сейчас жесты скажут больше слов.
– Не психуй! Есть же масса положительный моментов. Ну, никто же тебя лентяем и бестолочью беспросветной не считает! – успокаивал Стольников. – Парень ты бойкий, на своём месте. В работе ты профи. В рамках делегированных полномочий. А то, что живёшь заёмными мнениями из телевизора, из книг, которые пекутся как блины… Бывает… Таких как ты много, но критическая масса ещё не достигнута.
Игорь поднял на Алексея вымученные глаза
– Спасибо… Успокоил…
– Как мог, – слабо улыбнулся Алексей.
– Я не всегда могу верить картинке в телевизоре. Согласен. Часто я и не верю, – зло выговаривал слова Игорь. – Я не всегда могу верить написанному. Согласен… Я не должен безоговорочно верить коллегам, начальству, которое мне говорит слова благодарности за отличную работу… Я не должен верить лживым улыбкам… На словах одно, а на самом деле… ты – не воспринимающийся всерьёз… Винтик, который должен знать своё место… Куда завернули – там и торчи…Кому верить?.. Господи, Боже ты мой…
– Во-первых, не надо так плохо говорить о тех, с кем работаешь. Ты увидел лживые улыбки, а на самом деле это элементарная вежливость. Это нормально, когда человеку говорят: «Спасибо». Даже если он не вполне заслужил этого. Во-вторых, что же ты, Игорёк, Господа нашего вспоминаешь, не веруя в него? – с лёгким укором в голосе сказал Алексей.
– А то ты веришь, – усмехнулся Игорь.
– Верю.
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза. Игорь непонимающе и удивленно, а Алексей спокойно и холодно.
– Ты серьёзно? – оборвал молчание Игорь. – И в церковь ходишь? И крестишься?
– Вот видишь, как только мы заговорили о вере, так ты сразу же упомянул внешние атрибуты. Мне страшно подумать, сколько потребуется времени, чтобы ты увидел суть, а не оболочку. Но я отвечу на твои вопросы, раз эта тема поднялась в нашем разговоре. Да – я хожу в церковь. Да – я покрываю себя крестным знамением. А почему тебя это удивляет? Я пошёл тем путем, по которому до меня шли веками. Я нашёл ответы на мучащие меня вопросы там, где до меня их находили миллионы, в числе которых мои предки. Мои! А не дяди Сэма.
– Ну… – замялся Игорь. – Как-то ты не похож… на ревностного… не похоже, что ты… не знаю… как-то связан…
– А как я должен выглядеть, чтобы было «похоже»? – тень раздражения промелькнула на лице Алексея. – Я в рясе должен ходить? Проповедовать? Игорёк, я не священнослужитель, я прихожанин. Может быть, у меня крест килограммовый на груди должен висеть?
– Погоди-погоди, не кипятись,– смягчал разговор Игорь. – Не передёргивай.
Алексей достал из кармана мобильный телефон и озабоченно посмотрел на часы.
– Пора мне, – сказал он. – Прости, что я напоминаю о том злосчастном для тебя совещании, но на второй серии я обязан присутствовать. Надо подготовиться... Удачи.
Через несколько секунд спина Стольникова скрылась за углом.
Игорь Смагин недолго стоял около окна, глубоко засунув руки в карманы. Проползли, скрылись в бесконечности вселенной две минуты, и он пошёл на своё рабочее место – действительно в программе Семёнова на все 100% разобрался только он. Наверняка уже возникли какие-то проблемы, и без него их быстро не решат.