Дом с двумя подъездами
Автомобиль плавно затормозил.
Вадим Сергеевич заглушил двигатель и распахнул дверь.
– Айда, – сказал он.
Олег выбрался на свежий воздух из душного салона и в некотором недоумении осмотрелся по сторонам. Поблизости не было ничего похожего на гостиницу. Они остановились на небольшой возвышенности. Справа и слева деревья – широченная лесополоса, разрываемая площадкой, на которую они приехали. Листва полыхала осенними красками: насыщенно жёлтыми, багряными, даже какими-то удивительно янтарными. А вот если глянуть прямо, то взору открывался микрорайон.
Олег вопросительно посмотрел на Вадима Сергеевича.
Но того волновали собственные мысли. Он пригладил ладонью седые волосы на затылке. Одёрнул куртку.
– Так ты, говоришь, пишешь что-то? – скосил взгляд Вадим Сергеевич.
– Да, как сказать… Статьи, блоги в интернете, пару рассказиков как-то написал… – с неохотой ответил Олег.
– Про наш город напиши.
– А что тут у вас интересного? – сказал Олег и смутился.
Очень неучтиво и дерзко получилось. В воздухе повисла неловкость.
Вадим Сергеевич выглядел непробиваемым. Это успокоило.
– Пойдём, вон на той скамейке посидим, – сказал Вадим Сергеевич спокойным голосом.
Олег не возражал. Дело было в том, что он сообщил неточно о времени своего прибытия. А приехал он на три часа раньше, чем наверняка сломал планы принимающей стороны. И он безропотно переносил довольно долгий путь к гостинице. Вадим Сергеевич по дороге сюда уже два-три раза делал остановки у каких-то учреждений и просил подождать его минут пять-десять.
Они зашагали к скамейке.
– Да ты, поди, и писать-то не умеешь, – весело бросил Вадим Сергеевич.
– А с чего вы взяли? Некоторым нравиться. И какой смысл вы вкладываете во фразу «писать-то не умеешь»?
– Не про грамматические же ошибки я тебе говорю… Не про синтаксис какой-то там… Не про то, как запятые расставлять…
– А про что?
– Вот жил у нас парень один. В Питер уехал. Вот он умел занимательно словеса плести. Да, не просто плести… Он как-то про нашу заброшенную плотину написал. Заметь – там никого не убивали, там никто не устраивал какого-нибудь шабаша, там эти… инопланетяне не высаживались. Никакой липовой сенсации. А он нашёл, что интересное написать. Лет пять после это каждая вторая машина около этой плотины останавливалась. Людям любопытно было глянуть. Это что ж за место-то такое?
Дошли до скамейки.
Вадим Сергеевич сел. Олег пристроился по правую руку от него.
– Вот про этот дом напиши.
Олег посмотрел по направлению его руки.
Это был двухэтажный дом с двумя подъездами. С этого ракурса он был как на ладони. Как будто кто-то специально поставил здесь скамейку для того, чтобы сидеть, смотреть на дом и видеть все детали нехитрой архитектуры.
Покатая крыша с волнистым шифером. Грязно-жёлтые стены. Главным же было не это… Веяло от этого дома чем-то неживым, словно вокруг него пролегала невидимая граница зоны отчуждения. На подоконниках нет цветов. На окнах нет штор всевозможных расцветок. Балкончики над подъездами пусты – никто не развесил сушить бельё. Нет клумб у подъездов. Нет никаких предметов, которые говорили бы о том, что здесь живут люди или когда-то жили. Например, валялась бы какое-нибудь ведро дырявое. Или покорёженная рама велосипеда. Или же были бы качели, приржавевшие навсегда к перекладине. Ничего нет. Вытоптанное серое пространство, усеянное опавшими листьями, которые сюда принёс ветер.
– И что интересного в этом доме? – спросил Олег.
– Интересное везде есть. Если умеешь присмотреться. Видящий – увидит. Слышащий – услышит. Любопытствующий – узнает, – прогудел Вадим Сергеевич.
Было в его голосе что-то от завывания степного вихря.
– Вы поселили интригу в моём сердце. И чем любопытен этот дом? Здесь жил знаменитый человек? Здесь родился гений?
– Гениев не припомню. И ты, парень, не с того края заходишь.
– Ну, давайте зайдём с вашего края, – усмехнулся Олег.
– Давай, с моего… Жил здесь когда-то один человек. Он в нашем городе идей пять или шесть… как его?.. воплотить в жизнь хотел. Вот. Не вышло у него. Так что в этом доме, парень, жили несбывшиеся мечты.
– И что это за мечты были?
– А вот это отдельная тема. На пять романов и три повести… Витёк в Москву перебирался жить. И там у него не заладилось. Вернулся.
– Его звали Виктор? – машинально спросил Олег.
– Ага… И пустился он во всё тяжкое. Запил. Здесь музыка орала целыми днями. Компании к нему весёлые заглядывали. Девки визжали. Эх, подломились под ним мостки, по которым он на другой берег жизни перейти хотел. Подломились один за другим. Не пережил он этого.
– Старо как мир, – сказал Олег. – Не все взбираются на вершину успеха. И не все переносят падение вниз.
– Он повеситься удумал, – веско произнёс Вадим Сергеевич.
Олег поёжился от такого поворота в разговоре.
– Удумать-то удумал, да духу не хватало, – всё так же веско продолжал Вадим Сергеевич. – Приготовленная петля у него в комнате неделями висела.
– Давайте перейдём непосредственно к концовке, – непримиримо предложил Олег и поморщился. – Мне нюансы этой истории неинтересны.
– Отравился он. Водки палёной выпил… Видать, Господь так его прибрать решил. До страшного греха не допустил.
Помолчали.
– Весёлая история, – сказал Олег с явственным сарказмом в голосе.
– Да уж, куда веселей.
– Ну, а кто ещё жил здесь? – спросил Олег мрачно.
– Убийца.
– Кто?!! – поперхнулся воздухом Олег.
– Убийца, – спокойно повторил Вадим Сергеевич. – Он где-то в Сибири человека убил. Потом как-то там вывернулся. Сюда он к тётке приехал. Тётка вскорости померла, он один остался. И жил он… в страхе. В вечном страхе. В жутком страхе, что придут за ним. Нелюдимо жил, яки зверь загнанный. Днём из дома нос не показывал. Работал сторожем… Так что в этом доме жил еще животный страх.
– И как открылось, что он убийца?
– Это отдельная тема. Из серии – тайное становиться явным.
– Нормальные люди-то здесь жили? – раздражённо спросил Олег.
– А как же! Большинство. Вон на втором этаже справа жила семья. Когда-то они жили в полуподвале сыром. А потом переехали сюда. Для них этот дом был дворцом царским. Четверо детей у них было. Пятый здесь родился. Шустрый такой мальчуган получился. Сколько же счастья у них в глазах было. На всю оставшуюся жизнь хватило. Они перед Новым годом всегда наряжали ёлку, что прямо здесь, во дворе росла. Вся детвора участвовала. Сколько радости было. Хлопушки, смех. Так что, парень, счастье в этот дом то же селилось… Жаль засохла со временем ёлочка... А какие у них застолья на праздники были…
Вадим Сергеевич уважительно покачал головой.
– А ещё семья одна жила, – снова загудел он. – Рассудительно так жила, размеренно… как его?.. пунктуально. Вот. Он инженером был, она бухгалтером. По ним можно было часы проверять. Вставили в одно и то же время. Завтракали. В полвосьмого на работу выходили. Секунда в секунду. Вечером чинно так ужинать садились. Дочка у них была и сын. Всей семьёй садились. Потом телевизор смотрели. Ровно в одиннадцать спать шли. По городу под ручку прогуливались. Это в воскресенье. Всегда по одному и тому же маршруту.
– Понятно, – без энтузиазма в голосе ответил Олег.
– Надежда в лучшее ещё жила в этом доме, – продолжил Вадим Сергеевич. – Жил тут один человек. Уехать хотел, да начальство его отговорило. Перспективу радужную рисовало. Просило подождать и временно потянуть прежнюю лямку. И вот он ждал, ждал, ждал, ждал, ждал…
– Обещанного три года ждут, – вставил Олег.
– Ага, – улыбнулся Вадим Сергеевич. – Только у него не три, двадцать три года получилось.
– Так и не дождался?
– Нет. Не дождался. То страна разваливаться начнёт, то кризис какой-нибудь нагрянет. Сына своего буквально пинками из города выгнал. Сказал, мол, живи, где хочешь, ищи своё счастье, где хочешь, но только не здесь.
Вадим Сергеевич повернул довольное лицо.
– Видишь, сколько я тебе наговорил про этот дом.
Стал загибать пальцы.
– Под одной крышей здесь жили: отчаяние и надежда, жуткий страх, счастье, рассудительность, неясное ожидание… Одному сразу хорошая жизнь досталась, так он большего захотел. Не получил желаемого, так около петли закружил. Другие хлебнули лиха, дождались лучшей доли, и жить стали припеваючи. Каждому дню радовались. Дождю, снегу…
– Если вспомнить Антона Павловича, то рассказ можно написать даже про пепельницу. Простите, Вадим Сергеевич, – сказал строго Олег, – вы всерьёз предлагаете мне про это написать?
– А что? Такой дом, или почти такой, в каждом городе есть. Не хочешь про этот написать, так найди в своём городе. Научись смотреть сквозь стены.
– Кому это интересно?
– Да, хотя б мне. Наша история как поезд.
– Какой ещё поезд?
– Обыкновенный, с вагонами. И занимаемся мы только тем, что последние вагоны отцепляем. А в революцию весь состав под откос пускаем. Это ты видишь не дом, а отцепленный вагон. Как здесь люди жили сто лет назад? А двести? Чего боялись? Чему радовались? Чего ждали? А ведь чего-то ждали, чему-то радовались!.. А ты про пепельницу какую-то… Здесь люди, а ты про окурки!.. Эх…
Олег поднялся.
– Вадим Сергеевич, поехали в гостиницу.
– Так приехали. Вон она. Про неё и сказ был.
– Этот дом?
– Ага.
Медленно повернувшись, Олег немигающим взглядом впился в дом. От порыва ветра приоткрылась и скрипнула дверь левого подъезда. Словно дом поздоровался.
Ветер усилился. Олегу померещилось, что он слышит не шуршание потревоженной листвы, а голос дома – он сказал ему что-то грозное и требовательное на своём, неведомом другим языке.
– Как гостиница? А люди где? – спросил Олег. – В смысле… те, кто жил здесь постоянно. Куда они подевались?
– Разъехались. Последние две семьи наша контора переселила. А этот под гостиницу отдали. Вашего брата к нам много приезжает. Селить куда-то ж надо. А что – дом-то ещё постоит. Правда, только одним подъездом. Вторая половина аварийная, там и полов нет. А левая сторона ещё ничего. Заходи и выбирай любую квартиру. Любка вечером подойдёт. Документ печатью замарает. Она у нас администратор приходящий.
– А что ж у вас ни вывески, ни… – Олег тряс нервной рукой.
– А зачем? – вскинул брови Вадим Сергеевич. – Сюда контора только наших командировочных селит. А местные и так знают, что это не магазин.
Олег несколько долгих секунд буравил взглядом жёлтое здание.
– Нет, – сказал он твёрдо. – У нас был договор. Вы меня поселите в нормальной, обыкновенной гостинице. Хоть убейте, но я здесь жить не буду.
– Контора только эту предложить может. Других у неё нет.
– Но другие гостиницы в городе есть же?
– А как же!.. Есть. На центральной площади есть.
– Два дня я там перекантуюсь. Не беспокойтесь, за свой счёт.
– Так эта тебе чем не угодила? Отопление там есть, не озябнешь.
Олег зачем-то похлопал себя по карманам куртки. Достал билет на поезд и тут же засунул его обратно.
– Вы знаете… – начал он. – Вы простите меня… Но здесь жить… Это как в турпоходе палатку на заброшенном кладбище поставить… Простите, может быть, я привёл не совсем удачное сравнение… Дорога, усталость, нервы… Эти люди, о которых вы рассказывали, как призраки давно минувших дней…
– Так про это напиши, – предложил Вадим Сергеевич.
– Про что «это»?
– Как трухнул ты, – хлопал по своим коленкам смеющийся Вадим Сергеевич. – Будет эта… как её?.. мистика.
Он успокоился. Смерил Олега тяжёлым, недобрым взглядом. Усмехнулся.
– Поехали тогда в центр, – сказал Вадим Сергеевич. – В нормальную гостиницу…
Поднялся, и они зашагали к машине.
Когда дошли, то Вадим Сергеевич сразу сел за руль, а Олег не удержался и бросил прощальный взгляд на дом. В этот момент громко каркнула ворона и взмахнула крыльями, отрываясь от ветки ближайшего дерева. У Олега от неожиданности подкосились ноги, а сердце сорвалось в ледяную бездну. Он влетел в автомобиль.
Вадим Сергеевич молчал, воткнув задумчивый взгляд в пространство за лобовым стеклом.
После порывов ветра, шуршания листвы и прочих звуков тишина в машине была какой-то нереальной. Олег ощущал себя так, словно провалился в другой мир, в другое измерение. Дышал глубоко, в груди постепенно оттаивал ледник волнения.
– Витёк, этот греховодник, – сказал Вадим Сергеевич, – племянник мой. Убивец этот – брательник мой двоюродный по матери. Тот, который лучшей доли ждал, тоже родня. Свояк.
Олег повернул голову и вприщур, как человек предостерегающийся подвоха, посмотрел на водителя. Наконец-то дыхание стало ровным.
– А эти?.. Счастливые и… пунктуальные? – спросил Олег.
– Эти не наши, – вздохнул Вадим Сергеевич. – Ты прости, парень, кто о чём, а вшивый о бане. Не удержался я, разговор этот затеял. Тысячу раз хотел отказаться сюда командировочных возить… Ан так и тянет на это проклятье посмотреть…
Вадим Сергеевич повернул ключ зажигания. Двигатель зло взвыл.