Мир писателя

 

--- 2 ---

Глеб остановился на лестничной площадке между этажами. Лестница не была центральной, пользовались ей ограниченное количество сотрудников. Здесь можно было курить, и Глеб закурил – поднёс упругий огонёк зажигалки к сигарете.

Он постепенно приходил в себя. Теперь надо осмыслить увиденное. Ситуация получается какая-то сверхабсурдная! Некий бланк в столе Зайковского. Пункты – A, B, C… до F… Странные слова – «разъяснять», «контролировать» и… «…незамедлительно ликвидировать»… Зачем это? Для чего?

Научно-производственное объединение, довольно большой штат инженеров, три цеха, несколько бригад рабочих, станки, агрегаты. Направление деятельности – интеллектуальная поддержка других предприятий, компаний, выполнение заказов по модернизации; выполнение, так сказать, точечных заказов, придумать и изготовить уникальное оборудование, а также по мере надобности выпускать небольшими партиями исключительно мирную продукцию узкоспециализированного направления. Никаких государственных тайн, никаких секретов. Суета и рутина рядовой жизни.

И вот в столе у одного инженера по фамилии Зайковский находится престранный бланк. Это кому и зачем понадобилось его заполнять? Лично Зайковскому?.. Зачем это ему? Бред какой-то. Или понадобилось кому-то другому из вышестоящих? Кто-то дал Зайковскому такое задание? И какой смысл? Зачем?

Глеб тряс головой и старался найти логическое объяснение. Предположим, что руководство решило провести некое тайное анкетирование. Отобрали несколько человек, руководствуясь при отборе какими-то загадочными мотивами, раздали бланки и сказали… Чушь полная… Не могло быть такого! И не было! Им делать, что ли, нечего…

Возникло некое странное ощущение… Нечто подобное Глеб один раз испытывал. Как-то он вышел из подъезда и увидел мужичка. Вид у мужичка был весьма затрапезный. Разглядывая такого, не задумаешься о высоком, а только о том, что жизнь сложная штука и у каждого она складывается по-разному, и не всегда удачно. На нём поношенная куртка, какого цвета она была изначально, узнать уже невозможно, если только провести дотошную экспертизу с применением специальных реактивов; сзади болтается капюшон, который вот-вот оторвётся; брюки пузырятся на коленях, тяжёлые ботинки скоробились от старости. Не брит, наверное, с неделю. Чёрная щетина и суровый взгляд делали его похожим на лихого разбойника с большой дороги, который затерялся во времени и вынырнул в двадцать первом веке. А ещё он нёс, кряхтя и сопя, арфу. Самую настоящую арфу. То ли филармония или дворец культуры подверглись безжалостному разграблению, кто что увидел, то и унёс, то ли Глеб отстал от жизни и не знает о том, что уже пора не удивляться зрительному ряду – это нормальное явление видеть утром небритого мужичка в обнимку с арфой. Ладно бы, если неопрятный человек просто прошёл мимо, так он остановился около скамейки, поставил инструмент на землю, смахнул пот с лица. Присел. Какая-то сумрачная мысль посетила его. Он провёл рукой по струнам – извлечённый звук сорвал с места кота, дремавшего под скамейкой. Недолгая мысль растаяла в воздухе. Звуки угасли. Человек поднялся, подхватил инструмент и пошёл дальше в направлении загадочного будущего.

Сюрреализм полнейший. Галлюцинация нашла свою форму воплощения.

Так и здесь – с этим бланком. Проснулись те же чувства непонимания и удивления.

Через некоторое время Глебу стало казаться, что ему всё это почудилось – ничего он не видел, не было листка блекло-зелёного цвета, он никуда не заходил… Он просто ещё не дошёл до их кабинета. Остановился на площадке перекурить, ему ещё предстоит подняться на один пролёт выше и подойти к кабинету…

Нет! Полоснула жгучая мысль – он заходил, он разговаривал с Колотовым, перед глазами появилось лицо Николая, он снова слышит его голос, его рекомендации, как быстро решить проблему. Глеб закрыл глаза и снова увидел выдвинутый ящик…

И тут накатила злость. Сдавила невидимыми стальными обручами. Какого чёрта?! Надо немедленно идти обратно, взять этот странный листок, дождаться Зайковского. А когда придёт, сунуть ему под нос и потребовать объяснений! Ох, уж как Глеб потребует объяснений! А если Зайковского сегодня не будет, то завтра… Глеб запредельно удивился самому себе – почему он положил этот чёртов бланк на место? Ещё папки поправлял, чтобы было незаметно. Надо было забрать с собой.

Жажда действий перекрыла разум.

Он бросил окурок и взлетел на пятый этаж. Быстро, почти бегом, подошёл к кабинету. Дёрнул за ручку…

Дверь оказалась закрытой. Дёрнул ещё несколько раз. Так и есть – заперта. Увидел в щели блестящий язычок замка, который не давал распахнуться двери. С силой хлопнул ладонью по крепкой деревянной поверхности. Подумалось, что самый прекрасный инструмент на свете – топор. Оказался бы под рукой – воспользовался, не задумываясь о последствиях. Взломать и никаких разговоров.

– Глеб, – раздался сзади голос.

Он резко повернулся и увидел Ларису Николаевну.

– Я минуту назад здесь проходила, – сказала она. – Коля при мне дверь закрывал на ключ. Его к Миронову вызвали. Вид у него был, словно на казнь пригласили. Остальные где-то бегают.

– А… Спасибо, – ответил тяжело дышащий Глеб.

– У тебя всё нормально? – спросила Лариса Николаевна. – Что случилось?

– Всё нормально… Нормально…

 

 

Когда Глеб вернулся и сел за свой стол, пришло настоящее успокоение. А зачем пороть горячку? Есть же замечательная формула жизни – предупреждён, значит, вооружен.

Глеб долго смотрел на небо за окном. Плоские облака медленно плыли. Чёрными точками далеко-далеко пролетали птицы…

Объяснение должно быть!

– А затаимся мы и понаблюдаем, – тихо, самому себе, сказал Глеб. – Зайковский… Зайковский… Ведь толковый же парень… В дурковатости не замечен. Явных отклонений нет… Что-то я решительно не понимаю… Шарада… Ребус… Ах, Зайковский, Зайковский… Возьмём мы тебя под пристальное наблюдение.

 

 

На следующий день, как только закипела работа, как только начали рвать воздух телефонные звонки и все засуетились, Зайковский подошёл к столу Глеба. Сам пришёл.

– Говорят, ты меня вчера весь день искал, – сказал он.

– Было дело, – сухо ответил Глеб.

– Да, замотался я. То к одному срочно надо, то к другому. Потом на базу отправили. Чеканов не смог поехать. У Тимофеева якобы неразрешимая проблема нарисовалась, без Чеканова никак не разрешить. Хотя проблема в том, что наш гениальный Чеканов инструкции все у себя оставил. Он знает, а остальные перебьются. Он знает, где и какую кнопку надо нажимать, а остальные только догадываются и ошибаются. Он приходит и ловким нажатием на нужную кнопку снимает все проблемы. Колю Колотова хотели на базу послать, но он…

Зайковский взял непродолжительную паузу, чтобы подобрать нужные слова, которые точно, но необидно охарактеризуют Колотова…

– …очень не спеша делает работу. И вот я, чувствуя за собой вину, прибыл лично. Вот документация.

Игорь положил на стол серую папку.

– Так получилось, – подытоживая оправдания, добавил он.

Глеб смотрел на него не отрываясь суровым взглядом.

Зайковский худ, строен, подтянут. Вытянутое лицо. Сросшиеся брови. Взгляд голубых глаз приветлив. Тёмно-русые волосы лежат застывшей причудливой волной.

От взгляда Глеба Зайковский немного разволновался.

– Что-то не так? – спросил он. – Я же всё подготовил на неделю раньше, чтобы у тебя был временной люфт. Основная-то работа у тебя будет. Я же так – подготавливаю плацдарм для успешного развития наступления. Глеб, внимательно просмотри списки комплектующих. Чеканов брезгливо отказался этим заниматься, а Коля бы месяца два бумажки с места на место перекладывал, долго и дотошно вникая во все тонкости техпроцесса – по-другому он не может. Я на себя взял эту работу. Мне нетрудно. И просмотри списки в первую очередь. Я моментально поправлю… Глеб, ты что так смотришь? Что-то не так?

– Да нормально всё, – сказал Глеб, опуская взгляд на папку.

Открыл, бегло просмотрел верхний лист.

– Ты оцени пока, прогляди, – быстро заговорил Зайковский, – после обеда я буду на месте. Вопросы будут – подходи. А лучше я сам подойду. Заскочу мимоходом.

Глеб оторвал взгляд от листа, посмотрел в глаза Игорю.

– А ты меня о чём-то не хочешь спросить? – тяжело и твёрдо прозвучал вопрос.

– Нет, – Зайковский слабо улыбнулся и коротко дёрнул плечами.

– Точно?

– Глеб, у меня дефицит времени. Тороплюсь. Не улавливаю намёка. Если ты хочешь, чтобы я ответил на интересующие тебя темы, то я готов. Не стесняйся. Спрашивай прямо.

Откинувшись на спинку кресла, Глеб сказал:

– Интересующие темы… Игорь, а как твои дела?

– В смысле?

– В общем.

– В общем, всё отлично. Имеются временные трудности, но разрешимые. Глеб, у тебя сегодня философское настроение?

– Немного… Игорь, я слышал, что ты расспрашивал обо мне. Интересовался… как сказать-то… э-э-э… моим характером.

– Я? – у Зайковского брови поднялись в удивлении. – Тебя ввели в заблуждение. Зачем мне это надо?

– Значит, я неправильно понял долетевшую до моих ушей информацию.

– Глеб, – Игорь как-то вымученно вздохнул. – Я знаю, что у тебя весьма своеобразное чувство юмора. Временами очень специфическое. Извини, мне надо бежать.

У двери он обернулся и крикнул:

– Комплектующие не забудь просмотреть в первую очередь. Я их специально сверху положил!

 

 

Глеб стал собирать информацию о Зайковском. Теперь, с кем бы он ни беседовал, старался вести разговор так, чтобы обязательно был затронут Игорь. Не важно, по какому поводу его имя всплывало в разговоре. Глеб использовал любой предлог, любую возможность.

Например, Глеб заходил в конструкторский отдел. Находил свободного человека и начинал расспросы.

– Этим вопросом кто занимался? – спрашивал Глеб у конструктора Сани Иванова, указывая пальцем на некий элемент в схеме.

– Как «кто»? – округлял тот глаза. – А тебе зачем? Проблем же нет.

– Всё-таки мне уточнить кое-что надо, – Глеб делал лицо чересчур задумчивым и серьёзным. – Удостовериться, что запас надёжности достаточный. По мощности там…

– К Чеканову подойди, – звучал совет.

Глеб поднимал на собеседника глаза, в которых явственно отражалось недоумение.

– Ах да, – стучал себе по лбу конструктор Иванов. – К этому лучше не соваться… Тогда к Зайковскому обратись.

– К Зайковскому?

– Да… А что такое?

Выражение лица у Глеба становилось сложным.

– Туманный он парень какой-то… Не уточнишь у него про какой-то нюанс, он сам не скажет. Спросишь – расскажет. Специалист толковый, что уж говорить, но как-то… все карты сразу на стол не выложит. Туманный парень…

– Есть маленько, – соглашался Саня Иванов и задумывался о чём-то своём.

Через полминуты сказал:

– У него память отличная. Выборочно.

– Это как? Выборочно? – не понял Глеб.

– А так. Когда он сосредотачивается на чём-то, то легко запоминает колоссальный объём информации. Глеб, я ему в своё время перечислял массу элементов, номера чертежей. Говорю ему – записывай. А он насупился весь и отвечает: «Говори помедленней, я так запомню». И запомнил! Глеб, запомнил. Цифра в цифру. Буква в букву. Я обалдел! А иногда ему тысячу раз повторять надо. Мелочь какую-то запомнить не может. Я ему как-то раз говорю – у Лены Маковой распечатаешь и заберёшь, она в тридцать четвертом кабинете сидит. А он в двадцать четвёртый кабинет пошёл. И так три раза было.

– Да-а-а, не замечал, – сказал Глеб.

Иванов вспомнил ещё что-то. В его глазах появился блеск интриги.

– Глеб, этим летом идём мы с женой по улице. Решили в кафе зайти. Которое находится на стыке Рябиновой и Лермонтова. Знаешь?

– Знаю.

– Ну, заходим. А там…

– Что там? – вытягивал шею Глеб. – Кабана на открытом огне жарят? Насадив убиенное дикое животное на вертел?

– Не, – улыбался Саня. – Кабана не было. Смотрю, Игорь Зайковский сидит за столиком. А напротив него дядька такой серьёзный, серьёз-з-зный…

Чтобы выразить весь размах серьёзности неизвестного мужчины, Саня сильно морщил лицо и старательно налегал на букву «з».

– Серьёзный – это как? Стального цвета френч, перетянут пулемётными лентами и с грозным маузером в руке? – спрашивал Глеб, мысленно ругая себя за излишнюю шутливость.

– Не… – улыбка у Сани становилась шире.

– Тогда из всех вариантов, что рисует моё богатое воображение, остановимся на таком – человек чётко олигархической наружности. Чёрный костюм, на пальце перстень с крупным бриллиантом, в зубах толстенная сигара, как символ успеха, по бокам охранники с лицами холодной решительности.

– Смеёшься, Глеб, – покачивал головой Саня. – А ты почти точно описал. Не было только сигары, и охранник был один. Он сидел не с ними за столиком, а за соседним. Здор-р-ровый такой парень.

Теперь, чтобы подчеркнуть внушительную физическую мощь парня-охранника, Саня старательно налегал на букву «р», – получился звук нестабильно работающего крошечного моторчика.

– Я ещё удивился – вот это знакомые у Игоря!

– Да уж, – сводил брови Глеб.

– А ещё больше меня удивило другое.

– Что же?

– Как вёл себя Игорь и тот серьёзный дядька.

– И как же? Ели руками горячее, не прибегая к помощи вилок?

– Глеб, – Саня смотрел осуждающе. – Дай я расскажу, а потом шути сколько душе угодно.

– Извини, – Глеб прижимал ладонь к груди.

– Игорь что-то говорил вполголоса, – продолжал Саня. – И сидел развалившись. Непринуждённо. Как-то вальяжно, но… не вызывающе вальяжно. Свободно сидел. А тот… сидел собранно, спина прямая. И оч-чень…

В этот раз была выделена буква «ч» с переходом в лёгкое мягкое шипение.

– …внимательно слушал Игоря. Ловил каждое слово. Но не роняя своего достоинства. Такое вот у меня сложилось впечатление.

– Как крупный руководитель выслушивает ценный доклад подчинённого на фоне не прикрытого ничем либерализма. Так? – спрашивал Глеб.

– Ну… можно и так сказать.

– Это о чём же они разговаривали? О проблемах на нью-йоркской бирже? Был затронут ближневосточный конфликт? Его финансовая сторона?

– Не знаю, – дёрнул плечами Саня.

– Странно, – сказал Глеб.

– И я про то же – странно.

– И долго они сидели?

– Минут пять. Затем мужчина поднялся и ушёл. Охранник за ним. Игорь допил пиво и тоже вышел. Мы с женой в дальнем углу сели, я оттуда видел.

– А ты потом не спрашивал у Игоря, что за серьёзный человек его внимательно слушал?

– Нет… Я с ним не в близких отношениях. Так… По проектам пересечёмся раза два в месяц, и всё. Да и какое моё дело. Это ты сейчас разговор про Зайковского завёл, я и вспомнил.

– Я завёл? – искусственно возмущался Глеб. – Я тебя про дело спрашивал. Ты сам Зайковского мне рекомендовал.

– Ах, ну да… Не Колотова же тебе советовать. Я не пойму, за какие заслуги его держат? Только штаны просиживает. От Чеканова и то больше пользы.

– И крика, – сказал Глеб.

– Крика тоже хватает, – согласился Иванов.